Что стоит за предложением увеличить отстрел медведей в Казахстане

Кажется, он задрал человека

Замакима Восточно-Казахстанской области Дуйсенгазы Мусин на очередном заседании сената парламента РК предложил «включить бурого медведя в список животных, численность которых подлежит регулированию». Говоря доступным языком — увеличить число лицензий на отстрел. Генератором этой идеи оказались местные жители, которые сетовали на то, что медведи нападают на их скотину. Закрепить необходимость увеличения квот решили даже не аргументами, а предположением: медведь, кажется, убил человека.

В августе прошлого года в Шемонаихинском районе, в 10-15 километрах от села Медведка, был найден труп 65-летнего мужчины. Рваные раны на его теле послужили поводом для заключения местных жителей о том, что он погиб от лап медведя. То есть даже не заключение судмедэксперта, а предположение местных жителей о том, что «медведь вышел из леса отомстить за сбитого грузовиком маленького медвежонка», стало поводом для предложения введения жестких мер.

Если трактовать ситуацию именно так, как ее подают, то в этом «соусе» как-то не вяжутся «компоненты». Если это действительно месть, то она должна была осуществиться именно там, где погиб медвежонок, то есть у дороги. Но ведь тело нашли не у обочины, а глубоко в лесу, в десятке километров от ближайшего населенного пункта. Вряд ли бурый, осуществив акт возмездия и желая скрыть улики своего преступления, потащил бы тело в лес.

На самом деле медведи пугливы и, по мнению зоологов, бурый медведь — это тот представитель касты, который предпочтет исключить прямую встречу с человеком и обойдет его стороной задолго до того, как их взгляды могли бы встретиться.

И все же эта версия была озвучена. Но эта ситуация почему-то рассматривается инициаторами однобоко, с жестким вердиктом. Если дело в заботе о гражданах, то ответная реакция на инцидент запоздала по меньшей мере на год. А ведь есть и положительные примеры встречи человека с медведем.

В той же области, близ села Герасимовка, люди спасли медвежонка от рук браконьеров и приручили его. Самое интересное, что эти две разнополюсные ситуации произошли примерно в один период с разницей в 2-3 недели, однако акцент был сделан на трагедию.

Что касается гибели скотины, то здесь также много неясностей. Там ли пасутся коровы, где им положено? Или они все-таки забредают на территорию заказника, попадая тем самым в медвежьи владения… Здесь нужны детальный анализ и четкое изучение каждой ситуации, когда гибло то или иное домашнее животное.

Если и говорить о необходимости увеличения квот на изъятие бурого медведя, то она должна быть инициирована не чиновниками, которые, как правило, мало знают о реальной обстановке в животном мире, а научной комиссией и заключением природоохранных инстанций.

На территории Казахстана обитает всего 2300 особей медведей. Много ли это? Давайте попробуем подсчитать.

Медведица приносит потомство раз в два-четыре года (золотая середина — три). Выводок бывает от двух до пяти медвежат, тут также возьмем средний показатель три. При этом медведицы очень бережно относятся к своему потомству, и процент смертности медвежат минимален. Временной промежуток — 10 лет.

В 2007 году на территории страны насчитывалось 809 особей. Допустим, половина из них самки. Получается, что к следующему (2017) году даже без учета численного прироста у нас должно быть более 4000 медведей. Фактически же их чуть более 2000. То есть с учетом того, что в Восточном Казахстане у медведя нет достойного соперника в животном мире, можно предположить, что около двух тысяч из них погибли от рук браконьеров.

Если же в формулу подставить сегодняшнюю цифру, то получается еще более пугающая цифра — 11 000 медведей. Конечно, нельзя не учитывать ежегодную квоту. Так, на 2016 год подлежал изъятию 61 медведь — за десятилетие охотники могут отстрелять чуть более шести сотен косолапых, что столь ощутимой (в сравнении с браконьерством) корректировки в численность не вносит.

Статистика прироста — восемь процентов в год, увы, не отражает реальной картины. Предположим, что Дуйсенгазы Мусин прав и число лицензий нужно увеличить. Но прежде всего необходимо провести научную работу и подсчитать реальное число медведей, обитающих на территории ВКО — действительно ли их больше, чем нужно? Не уж-то шкуры медведей так ценятся, что их без разбору отстреливают…

Медведь как рыночный объект

Шкура медведя — это желанный трофей для каждого охотника. Но сейчас речь не об этом, ведь грамотный стрелок не оставляет после себя никаких следов. В свою очередь, егеря ВКО нередко находят на вверенных территориях расчлененные туши медведей. Причем браконьеры убивают их не ради шкур, их интересуют лишь отдельные органы и части тела медведя: лапы, клыки, желчный пузырь, печень и сердце.

Дело в том, что все это используется в традиционной восточной медицине для лечения всевозможных болезней, и поскольку товар дефицитный, он имеет большую востребованность на черном рынке. Это и есть основная причина небольшой популяции бурого медведя в Казахстане. Пусть он еще не занесен в Красную книгу, как тот же тянь-шаньский бурый медведь, но если оставить ситуацию без должного внимания, то критический минимум будет достигнут уже в ближайшие годы.

В августе этого года на казахстанско-китайской границе в той же Восточно-Казахстанской области, на пункте пропуска «Майкапчагай», был задержан сорокалетний мужчина, у которого изъяли 10 медвежьих клыков и 19 когтей.

Также в конце октября этого года в Астане были задержаны и водворены в ИВС ДВД трое подозреваемых, двое из которых — бывшие начальники таможенного контроля Министерства финансов. Они проходят по делу организации крупного контрабандного канала между РК и КНР.

И это лишь единичные случаи, когда преступников удалось вычислить, а их незаконную деятельность пресечь. Даже несмотря на многочисленные задержания, постоянный поток контрабанды из Казахстана в Китай не прекращается.

Если государство озаботилось тем, что у нас стало слишком много медведей, то нужно брать во внимание не только отстрел животных, но и весь «хозяйственный» процесс.

Во-первых, зная, что в китайской медицине используются практически все части тела и органы медведей, именно этот фактор нужно учитывать. Ведь те нормы, которые действуют сейчас, неэффективны. За браконьерскую расправу с медведем грозит штраф в размере всего 200 МРП (424 200 тенге), эта сумма мизерна по сравнению с тем, сколько можно выручить с контрабанды.

Нужно совместно с научными сотрудниками разрабатывать четкий календарь, согласно которому можно будет отстреливать медведей. Не сейчас поднимать их из берлоги, когда они истощены, а их шкура состоит из клоков шерсти, не пригодных даже для создания чучела.

Первоначально нужно на дипломатическом уровне организовать связь с КНР, чтобы на законных основаниях можно было бы экспортировать товар. И с этим пунктом, вполне вероятно, будет меньше всего сложностей, поскольку подобное предложение китайцы примут даже без детального рассмотрения. И потом принимающая сторона в первую очередь заинтересована в том, чтобы им поступал высококачественный товар. Ведь контрабанда подразумевает множество форс-мажоров, которые приводят к задержке товара в тайниках, где при длительном хранении товар начинает гнить и разлагаться.

Поставка некондиционных партий — это не помеха для браконьеров, ведь они готовы сбыть награбленное и за четверть цены. Но в этом случае страдают все, кроме самих правонарушителей.

Наладив легальный канал, государство получит в бюджет солидный приток, отличающийся от дохода с выдачи квот.

Желчь медведя стоит 100 000 тенге, стоимость лап доходит до 50 000 тенге за один килограмм (четыре лапы в среднем весят около восьми килограммов). Но в Китае все эти «запчасти» стоят примерно в 10 раз дороже. В свою очередь, лицензия для охотника обходится примерно в 200 000 тенге. Вот и считайте, сколько денег утекает и оседает в криминальном бизнесе.

Легализация этого процесса создаст браконьерам большую конкуренцию, выдержать которую они уже не смогут. Как бы прискорбно это ни звучало, но весь этот процесс должна отслеживать общественная организация по защите животных, причем иностранная. Потому что наши «инспекции» под натиском высоких чинов могут в своих отчетах искажать действительность. Просчитывать, а потом отслеживать 2000 медведей — это небольшие траты, которые окупятся практически моментально.

В плюсе останутся все. В первую очередь выиграет природа, не останутся в стороне бюджеты области и районов. Те же шкуры можно будет распределять по зоологическим музеям и профильным институтам, для которых такие наглядные пособия будут настоящим подарком.

Магический клык в серебряной оправе вместо полуфабриката

Кстати, доход можно удвоить, если продавать те же когти и клыки не как полуфабрикат. А как готовый продукт, скажем, если ювелиры будут оформлять изделия в серебре или золоте. Облагораживание процесса купли-продажи также ударит по браконьерству. На каждом изделии, части тела или даже органе должна быть специальная маркировка, которую сложно подделать в кустарных условиях. Также нужно ужесточить контроль на таможенных границах РК вплоть до полного запрета транзита из других стран органов медведя.

«Давить» нарушителей нужно не только ценами, но и устрашающим наказанием за браконьерство. Как уже выше говорилось, за браконьерство в Казахстане предусмотрены весьма символические штрафы, увеличить которые необходимо по меньшей мере десятикратно.

Ведь даже 700 МРП, предусмотренные за убийство тянь-шаньского медведя, не являются помехой для промысла.

Другой вид ужесточения — уголовная ответственность, но особого свойства. Браконьерам придутся по душе общественные работы, на которых их научат грамотно обрабатывать все «запчасти» медведя. Ведь расчленять косолапого они уже умеют, а полученный опыт покажет, что, действуя по закону, можно выручить гораздо больше, не оставив при этом после себя никаких «отходов». В случае с медведями безотходное производство — это реальность, ведь даже его кости применяются в восточной медицине.

При изучении химического состава костной ткани медведя выяснилось, что длительный период зимней спячки не приводит к потере кальция в костях. Это феномен, так как у других видов млекопитающих подобного не наблюдается. Так, кости человека теряют до 33 процентов кальция за 25 недель неактивности. В условиях невесомости прекращается рост костей у крыс. У медведей же четыре месяца спячки не вызывают никаких изменений в костях.

Много ли у нас медведей? Думаю, на этот вопрос лучше всего ответят цифры. В США насчитывается 32 500 медведей, 95 процентов из которых обитают на территории Аляски. В Казахстане 2000 медведей, большее число которых — в ВКО. При этом Аляска больше ВКО примерно в шесть раз, но даже если соизмерить эти две территории, то получится, что у нас должно быть по меньшей мере 12 000 этих животных. В России же обитает 120 000 бурых медведей.